Вэнс: христианство — смысловой центр Америки, а исламизм в Европе — угроза для США

В переговорах по Украине достигнут прорыв, заявил Джей Ди Вэнс в беседе с UnHerd. Полный перевод интервью приводит «ИноСМИ»; здесь — тезисно.

О переговорах по Украине

Прорыв, который, как мне кажется, нам удалось совершить, состоит в том, что на обсуждение вынесены фактически все вопросы. Я считаю, что Россия действительно стремится к территориальному контролю над ДНР.

Украинцы, что объяснимо, рассматривают это как серьезную угрозу безопасности, даже несмотря на то, что в частных беседах признают, что, вероятно, в конечном итоге потеряют ДНР — но произойти это может через 12 месяцев, может — позже.

Таким образом, эта территориальная уступка представляет собой существенное препятствие на переговорах — я бы назвал ее ужасной. Есть и другие вопросы, пусть и не столь масштабные.

Ответ на критику Папы Римского

Папа Лев сделал заявление, используя довольно резкую риторику, в котором предположил, что президент Трамп стремится подорвать структуру Западного альянса и маргинализировать европейцев. Что вы можете на это ответить?

Как католик я всегда стараюсь сохранять уважение к Ватикану. Это благостная дипломатическая сила, независимо от религиозной миссии. Однако точку зрения, высказанную папой, я не разделяю.

На мой взгляд, это в высшей степени евроцентричная трактовка текущих переговоров. Наша цель отнюдь не в том, чтобы разрушить Евросоюз или стравить европейцев между собой. Наша подлинная задача в отношении Европы состоит в том, чтобы стимулировать ее к большей самодостаточности.

Моральные диалоги с Европой и угроза исламизма

Наши связи с Европой — культурные, религиозные, экономические — несравнимо глубже, чем с кем-либо еще. Это данность. Поэтому определенные нравственные диалоги — из-за нашего исторического и культурного багажа — с Европой неизбежны.

Если же говорить о сугубо национальных интересах США: Франция и Британия — ядерные державы. Если их захлестнут деструктивные идеи, то ядерное оружие может оказаться в руках тех, кто способен нанести Америке колоссальный ущерб.

Какие, например, идеи? Скажем, взгляды, близкие к исламизму. Люди, их разделяющие, уже есть в местных органах власти в Европе. Пока что на низком уровне — мэры, муниципальные советники.

Но нельзя исключить, что через 15 лет они смогут получить серьезное влияние в европейской ядерной стране. Через 5 лет? Нет. А через 15 — вполне. И это прямая угроза США. Так что моральная повестка напрямую связана с нашей нацбезопасностью.

Об Израиле и антисемитизме

Я считаю Израиль важным союзником, и наше сотрудничество по ряду вопросов будет продолжаться. Однако наличие между нами существенных разногласий — это реальность, и замалчивать ее не следует.

Мы должны сохранять возможность говорить: «Здесь наша позиция совпадает с израильской, а здесь — нет». Антисемитизм не свойственен большинству американцев, и наша энергия должна быть направлена на содержательные дискуссии, а не на борьбу с маргинальными фигурами.

Христианство как основа культуры и морали

Говоря об общей культуре Америки, невозможно обойти христианство как ее смысловой центр. За редкими исключениями, вроде Джефферсона, отцы-основатели были людьми глубоко религиозными, и это особенно касалось региональных лидеров. Это значимый факт.

Более того, христианство предлагает универсальный моральный кодекс, полезный и вне конфессиональных рамок. Оно дало нам общий язык справедливости — в годы борьбы за гражданские права, в годы Гражданской войны.

Разделяемая христианская идентичность стала одной из скреп, позволивших нации исцелиться после братоубийственного конфликта. Оно предлагает рамки для национального покаяния, но также — для взаимного прощения и милосердия.

Концепции прощения и благодати в их полноте едва ли мыслимы вне христианского контекста. Потому я и считаю, что многие идейные конфликты начала века связаны с тем, что от христианской морали у нас остался лишь язык, полностью оторванный от живой практики.

О балансе веры и политики

Определяя иммиграционную политику, мы делаем фундаментальный моральный выбор. Поскольку я являюсь христианином, на него влияет моя вера. Но мы также обязаны задаться рядом практических вопросов: о пропускной способности страны, критериях отбора, приоритете интересов нынешних граждан.

Таким образом, необходимо уравновешивать эти два измерения. Руководитель, рабочий, родитель — все мы постоянно сопоставляем моральные императивы с практической целесообразностью, стремясь к решениям одновременно разумным и нравственным. В этом состоит мой подход.

Я, кстати, считаю глубоко ошибочным утверждение, что религия должна оставаться вне политики. Политика, лишенная морального компаса, глубоко ущербна.

Однако папа римский в Ватикане не рассматривает иммиграцию через ту же призму практических ограничений, что и я. Безусловно, мы обязаны относиться к людям с человечностью. Безусловно, мы должны охранять границы.

Но в мои задачи также входит защита уровня доходов трудящихся, сохранение социальной сплоченности в США, предотвращение раскола общества и межэтнической вражды — рисков, сопутствующих слишком стремительной иммиграции.

Поэтому да, я принимаю христианское учение всерьез, но применяю его в контексте той сложной и неидеальной реальности, в которой мне довелось действовать.