Встреча с Сантой научила меня главному о молитве

«Что ты хочешь на Рождество?» В детстве я ненавидела этот вопрос. Дело было не в отсутствии желаний или предпочтений — мне просто не хотелось составлять список пожеланий. Ни на Рождество, ни на день рождения.

Видите ли, как только ты признаешься, что чего-то хочешь, это ускользает из твоих рук. Твое желание могут неправильно расслышать, проигнорировать или начать в нем сомневаться.

История с Сантой

Возьмем, к примеру, Санту. Этот персонаж всемирно известен тем, что помнит рождественские желания каждого мальчика и девочки. Но когда я встретила Санту в 6 лет, мой опыт оказался не совсем таким.

Я мучительно раздумывала, о чем его попросить, подробно обсуждая свой план с мамой. В итоге я выбрала то, что, как мне казалось, он сможет легко достать. Я попросила розовый халат.

Но вместо халата я получила глобус. Почему? Я сделала всё возможное, чтобы максимально облегчить Санте выполнение моего желания — кроме одного.

Я не сказала ни слова, когда на неделе меня спросила бабушка. В моей голове халат любого цвета не рассматривался как возможный подарок. Поэтому я промолчала.

В тот день я ошибочно уверилась, что если о чем-то просить, этого можно и не получить. Я была так разочарована.

Параллель с молитвой

Не знаю, как вы, но я замечаю в себе те же склонности в молитве к Богу, что и в детстве с Сантой. Я постоянно пытаюсь упростить задачу для Бога, стараюсь формулировать просьбы более «разумно» и бормочу то, что, возможно, является скорее личным желанием, чем необходимостью.

А если быть совсем честной, иногда мне проще вообще ничего не просить. Правда в том, что в признании своих желаний есть что-то уязвимое. Это обнажает то, что ценно для твоего сердца, а это может быть очень смущающим.

Но что происходит, когда мы не решаемся сказать Богу, чего хотим? Нас всех предупреждали не подходить к Божьему престолу, как к космическому торговому автомату. Но что, если в молитве существует равная и противоположная болезнь?

Две ложные крайности

В юности я слышала много проповедей о здоровье и процветании. Сначала я верила каждому слову. Но со временем я начала замечать искаженное богословие страдания.

Оно заставляло трудности, с которыми сталкивались мои друзья и семья, казаться еще более безнадежными — как будто я могла бы всё исправить и исцелить, если бы просто молилась «правильно».

Я презирала идею, что вера может «заряжать» мои молитвы. Может, в историях и документальных фильмах это и работало, но в моей жизни? Снова и снова я наблюдала исходы, которых я всеми силами пыталась избежать с помощью всей своей «веры».

В христианской школе я услышала противоположное послание: Бог — не Санта и не магический шар предсказаний, а молитвы не должны выглядеть как списки покупок.

Но я восприняла эту истину искаженно: наши желания порочны — кто мы такие, чтобы вообще что-то просить у Бога? Бог дал нам Себя — разве не неблагодарно просить чего-то еще?

Евангелие дефицита

Я описываю злого близнеца евангелия процветания — евангелие дефицита и прагматизма. Если одно «евангелие» искажает веру, чтобы построить собственное царство, то другое предлагает тот же контроль через игнорирование, экономию или сортировку своих желаний в молитве по степени важности.

Я быстро нашла в своих молитвах гордость и самоправедность, молясь только о нуждах и «благородных просьбах». Конечно, Бог оценит мою бережливость, верно? Если я буду просить по правильным причинам, мои желания сбудутся.

Истина Рождества

И здесь меня каждый год озаряет Рождество. Бог вовсе не скуп. В первое Рождество наша нуждающаяся, грешная природа встретилась с Божьей щедростью в Личности, которую ложные евангелия упускают из виду: в Иисусе.

Проповедники здоровья и богатства, конечно, часто используют имя Иисуса, но это не имеет значения. Евангелие процветания страдает реляционным туннельным зрением. Мы все это знаем.

Но если проповеди о здоровье и богатстве смотрят мимо Младенца в яслях, стремясь обрести силу для процветания, то евангелия ложного благочестия и практичности слишком скупы, чтобы даже взглянуть на Иисуса.

Истинное же Евангелие надеется на Иисуса превыше всего — нас самих, нашего греха и наших желаний. Истинная молитва взирает на Иисуса больше, чем на результат, и позволяет каждому неисполненному желанию встретиться с Его взором.

Сердце молитвы

Мы должны рассказывать Иисусу всё, что у нас на сердце. Это вовсе не жадность. Это смирение. Иисус — радость каждого тоскующего сердца.

Мы должны говорить Ему, чего хотим, не для того, чтобы Он узнал, а чтобы мы могли лучше узнать Его. На кресте Иисус познал всю тяжесть каждого греховного беспорядка, недовольства и желания, которые когда-либо будут шевелиться в наших сердцах.

Он знает боль каждого неисполненного доброго желания и разрушительность каждого неправильного желания, которое осуществилось. Иисус знает вес всего этого.

Когда мы приходим к Нему, мы приходим к Источнику утешения и надежды, который сошел на землю 2000 лет назад.

Вопрос к читателю

Итак, я должна спросить:

• Есть ли что-то, чего вы боитесь просить в молитве?
• Обнаруживаете ли вы, что урезаете «бюджет» своих молитв, думая, что чем меньше просишь, тем больше вероятность, что Бог даст?
• Просите ли вы только о том, что, по вашему мнению, заслужили?
• Признаете ли вы, чего хотите, но не то, насколько сильно вы хотите этого сейчас?
• Есть ли в вашем сердце что-то одно, что вы должны скрыть от Иисуса?

Дорогой христианин, в это Рождество — просите. Признавайтесь Богу даже в глупостях. Возьмите самые трудные вещи — даже те, что кажутся совершенно невозможными, — и положите их к подножию Его престола.

Он способен, Он никогда не ослышится, и Он всегда даст нам самое лучшее. От первого Рождества до последнего Бог дает Своим детям только добрые дары.

Джулия Баер — писательница, живущая и работающая в Вашингтоне. Она выросла в Чикаго и переехала в Вашингтон после изучения философии и французского языка в Уитон-колледже. По ней скучает пицца, но не холод.